Архив рубрики: Curiosa

Пусть каждый соблюдает свой обычай…

Опубликовано автором 23 июня, 2015

Сати. Пусть каждый соблюдает свой обычай...Когда-то в Индии был весьма распространён обычай сати — он велел вдове после смерти мужа сжечь себя на его погребальном костре заживо. Иногда сати принимал просто ужасающие размеры: например, в 1844 году, после смерти главы сикхов, Раджи Суше Сингха, с ним на костре было сожжено 310 его жен.

Британцы запрещали сати на подконтрольных себе территориях — в 1829 году в Бенгалии, в 1830 — в Бомбее и в Мадрасе. В 1831 в Лондон была отправлена  петиция об отмене запрета — её подписали более 800 индусов, в основном из высших каст; но петиция была отклонена и в 1832 году запрет утверждён окончательно, а сфера его действия расширялась вместе с британскими владениями.

Тем не менее ходатайства об разрешении сати продолжались практически до конца XIX века. Лучше всего разделался с одним из таких ходатаев (неким весьма образованным брамином, возмущавшимся тем, что англичане притесняют исконную индийскую культуру)  генерал Чарльз Нэпьер, командовавший британскими войсками в Индии в 1849-51 годах.

— Хорошо, пусть так. — сказал он — У вас существует обычай сжигать своих вдов; готовьте погребальный костёр. Но у нас в Англии тоже есть обычай: когда мужчины сжигают женщину — мы их вешаем и конфискуем их имущество. Поэтому мои плотники приготовят виселицы, чтобы вешать тех, кто сжигает вдов. Таким образом мы все будем следовать обычаям — вы своим, а мы — своим.

Как был осмеян и обобран банкир Пейксотт

Опубликовано автором 19 июня, 2015

Как был осмеян и обобран банкир ПейксоттКак был осмеян и обобран банкир Пейксотт? Очень просто: при помощи голой девицы с шестью павлиньими перьями в заду.

Но давайте по порядку: во Франции, в Париже, где-то эдак годах в 1770-х жил-был богатый и немолодой банкир по фамилии Пейксотт. Там же и в то же время жила молодая и очень красивая девица — мадемуазель Дервье, актриса.

И как-то, одним прекрасным утром, банкир всем сердцем возжаждал девицу Дервье. Он заявляется к ней и предлагает сто луидоров за возможность «полюбоваться всеми её прелестями». Актриса наша небогата, а сто луи — это ведь целое состояние! Она соглашается. Месье Пейксотт в восторге — он восхищен шеей, он восхищён грудью, он восхищён животом. Но более всего он восхищён прекрасными ягодицами: он падает перед ними на колени, он кричит «О Венера Каллипига!», тянет к ягодицам руки… и девица возмущённо отталкивает старого сатира.

— Месье! Мы так не договаривались!

— Дитя моё! — отвечает банкир — Я дам вам всё, что вы пожелаете! Только придите ко мне!

М-ль Дервье не говорит ни «да», ни «нет»; тем же вечером она советуется со своим другом — неким молодым дворянином. «Соглашайся!» — убеждает он актрису — «Обещай ему всё, что он захочет; а уж я возьму на себя остальное».

И красотка соглашается. За ещё сто луидоров она позволяет банкиру вернуться — но только никакого секса. Для верности девица прячет в соседней комнате молодого дворянина с другом.

Банкир счастлив. Девица раздевается. Пейксотт достаёт маленькую, красивую, инкрустированную перламутром трубочку и умоляет Венеру Каллипигу вставить её в некое отверстие. Потом он достаёт шесть больших павлиньих перьев и бережно вставляет их в специальные дырочки, специально в вышеупомянутой трубочке проделанные. После чего просит м-ль Дервье побегать по комнате в таком виде на четвереньках. Молодой дворянин и его приятель, увидев актрису, бегающую голой по комнате с павлиньими перьями в заду, вынуждены покинуть свой наблюдательный пост.  Выбравшись на улицу они взрываются громовым хохотом.

Тем временем наша мадемуазель соглашается уступить банкиру свою (несколько сомнительную) девственность за 500 золотых, полновесных луидоров. Но в следующий раз.

Насмеявшись в волю, молодой дворянин возвращается к своей подружке и предлагает план.

Наконец наступает третье свидание. Господин Пейксотт заходит в комнату, кладёт свёрток с монетами на каминную полку. Девица Дервье раздевается. Повторяется ритуал поклонения ягодицам; затем актриса изображает павлина. Счастливый и возбуждённый банкир спускает штаны… и тут дверь с грохотом открывается.

— Полиция! Месье, мы предъявляем вам обвинение в разврате и содомии…

Пейксотт едва жив от страха — за содомию положена смертная казнь. Полицейские (как вы догадались — это был друг м-ль Дервье с компанией и лакеями) приступают к составлению протокола. Кто-то «находит» золото на каминной полке. Что это?

— Это мои деньги, господин инспектор. — лепечет банкир. — Позвольте их забрать…

— Забрать!!!? Это вещественное доказательство.

Банкир оправдывается; вспоминает, что как раз собирался подарить это золото господину инспектору. «Инспектор» смягчается; отчитывает банкира за склонность к «итальянскому пороку».

— Вы должны написать признание, господин Пейксотт.

Оказывается, что господин Пейксотт не умеет писать. Признание записывает «полицейский клерк»; ставят подписи свидетели; банкир подписывается крестом.

— Вы свободны. Можете идти.

Старый сатир превращается в легконогого оленя. Мадемуазель Дервье (уже одевшаяся) с другом и компанией отправляется в ближайшую типографию — благо в Париже их много. Следующим вечером в Опере раздают отпечатанные экземпляры чистосердечного признания господина Пейксотта. Париж смеётся.

Как Наполеон Бонапарт играл в Харун ар-Рашида

Опубликовано автором 18 июня, 2015

Как Наполеон Бонапарт играл в Харун ар-РашидаГоворят, что Наполеон полюблял прогуляться улицами Парижа инкогнито, на манер Харун ар-Рашида из «Тысячи и одной ночи». Обычно он покидал Тюильри перед рассветом, в сопровождении своего обергофмаршала (точнее — гран-маршала, главного распорядителя двора) и дивизионного генерала (по совместительству) Дюрока. Одевался он на подобные прогулки всегда одинаково: тёмно-синий сюртук и круглая шляпа, напоминающая цилиндр. Надо сказать, что при всех своих талантах, Наполеон далеко не был мастером маскировки — сюртук был обычно великоват (император предпочитал просторную одежду), шляпа — одета довольно неуклюже: обычно слишком сильно сдвинута на лоб или на затылок. В общем, по описаниям очевидцев, император представлял собой довольно комичную фигуру, неизменно вызывавшую ажиотаж среди уличных мальчишек и парижских зевак. Возможно, именно из-за зевак и мальчишек Наполеон практически никогда не заходил дальше Пале-Рояля — это около полутора километров.

Не очень удавалось великому человеку и общение «запросто» с народом. Любимым приёмом конспираторов был следующий: Наполеон и Дюрок заходили в какой-то магазинчик; Дюрок приценивался к товарам, а Наполеон тем временем задавал вопросы. Например так:

— Ну что, хозяйка, что люди болтают по поводу мира с Англией? Вы рады? Как торговля? Я смотрю, в вашей лавочке полно всякого барахла… у вас много покупателей?

Разумеется, подобная манера разговора не особо располагала собеседников к дальнейшей беседе. Они обычно предполагали, что перед ними или какой-то заядлый революционер и якобинец, или переодетый полицейский шпион. Заканчивалось всё тем, что Дюрок покупал какую-то безделушку и новоявленный Харун ар-Рашид со своим верным визирем покидал магазин, сопровождаемый мрачными взглядами хозяйки или хозяина.

Не всегда дело ограничивалось одними взглядами. Однажды император умудрился спросить у некоего ювелира (заядлого бонапартиста), что он думает об «этом мошеннике, Наполеоне». Ювелир — как раз подметавший лавку — перехватил метлу поудобнее и с недвусмысленными намерениями направился к своему непризнанному кумиру; и даже Дюрок, вставший на пути разъярённого торговца, смог задержать его только на несколько секунд — достаточных, правда, для того, чтобы замаскированный император смог ретироваться через дверь.

Позднее Наполеон заявил, что тот миг, когда подданный едва не избил его метлой за то, что он сам себя назвал себя мошенником — был одним из самых весёлых и счастливых моментов в его жизни.

300 000 кошачьих мумий

Опубликовано автором 16 июня, 2015

Кошка на болоте, Бени-ХасанВ 1888 году в древнеегипетском скальном некрополе Бени-Хасан было обнаружено огромное количество мумифицированных кошек. Около 300 000 кошачьих мумий. Почти все они были распроданы по 18 с небольшим фунтов стерлингов за тонну, вывезены в Англию, размолоты в порошок и использованы в виде удобрения.

На рисунке — фрагмент росписи из гробницы Хнумхотепа II (находящейся в том же Бени-Хасане), именуемый «Кошка на болоте». Умер Хнумхотеп предположительно около 1875 года до нашей эры, так что этому изображению кошки без малого 4000 лет.

Дуэль между княжной Паулиной Меттерних и графиней Кильмансегг

Опубликовано автором 12 июня, 2015

Дуэль между Паулиной Меттерних и графиней КильмансеггЧто вам представляется при слове «дуэль»? Гусары? Строгие джентльмены в цилиндрах? Что ж… действительность может превзойти любые фантазии. Что скажете о дуэли между княжной Полиной Меттерних и графиней Кильмансегг?

В 1892 году в Вене должна была пройти Музыкальная и Театральная Выставка. 56-ти летняя княжна Паулина Меттерних (урождённая Шандор де Славница, внучка того самого Меттерниха, жена сына того самого Меттерниха и светская львица) была почётным президентом этой выставки. А 32-летняя Анастасия Кильмансегг (урождённая Лебедева, жена графа Эриха фон Кильмансегг, штатгальтера Нижней Австрии) была председателем Женского Комитета той же выставки. И у дам возникли некоторые разногласия по поводу декораций — что-то связанное с цветами. После короткой словесной перепалки леди согласились урегулировать конфликт при помощи дуэли.

Дуэль состоялась в 10-х числах августа 1892 года, в Вадуце (столице княжества Лихтенштейн). Секундантками были графиня Кински и княжна Шварценберг-Лихтенштейн. Врачом и распорядителем дуэли выступала баронесса Любинская (бывшая, кстати, дипломированным доктором), специально ради этого вызванная из Варшавы.

Именно баронессе Любинской принадлежала идея драться топлесс — она мотивировала это тем, что ткань, попавшая в рану, может занести в организм инфекцию. Надо заметить, что баронесса была не только одной из немногих в те времена женщин, получивших диплом врача, но и сторонницей далеко не общепринятых на тот момент идей доктора Листера, основоположника хирургической антисептики.

Дуэль началась двумя безрезультатными схватками; в третьей же схватке яростный выпад княжны Меттерних достиг носа графини Кильмансегг. Княжна, увидев кровь, выронила шпагу и бросилась на помощь графине, но та — по видимому неверно оценив ситуацию — ударила княжну шпагой в руку. Княжна вскрикнула; услышав крик к месту дуэли бросились кучера и лакеи, ожидавшие в некотором отдалении (ожидавшие, повернувшись спиной к происходящему — ведь дамы были топлесс). Увидев двух полуобнаженных леди, мужчины несколько… остолбенели; были названы похотливыми тварями; и — через миг — отступили под градом ударов, нанесённых зонтиком баронессы Любинской.

Она же (баронесса Любинская) оказала пострадавшим необходимую медицинскую помощь — благо оба ранения оказались лёгкими. Придя в себя, дуэлянтки обнялись и помирились; победительницей была признана княжна Меттерних; а цветочные украшения Венской Театральной и Музыкальной Выставки (которые в итоге были разработаны дамами совместно и в добром согласии) удались на славу и получили полнейшее одобрение зрителей.

Если же вас интересует, кто есть кто на картинке, то знайте: княжна Меттерних — брюнетка, графиня Кильмансегг — блондинка, а баронесса Любинская — в чёрном платье.