«Гавань Бреста с кораблем, на котором устанавливают такелаж», Луи-Николя Ван Бларанбер, 1776

"Гавань бреста с кораблем, на котором устанавливают такелаж", Луи-Николя Ван Бларанбер, 1776

«Гавань Бреста с кораблем, на котором устанавливают такелаж», Луи-Николя Ван Бларанбер, 1776

На протяжении XVIII века (как и позднее) Брест был главной военно-морской базой Франции. И картины с изображением Бреста вызывали у французов национальную гордость. Тем более, что в XVIII веке Франция очень хотела быть морской державой.

Началось всё во времена Ришелье — он построил достаточно значительный (хоть и не способный ещё конкурировать с голландским, испанским или британским) флот: 60 парусников и 25 галер.  Но по настоящему Франция взялась за дело при Людовике XIV и Кольбере. Ради постройки флота Кольбер даже пошел наперекор своей жадности и меркантилистским убеждениям и закупил несколько кораблей у голландцев — в виде образцов. И в 1670 году французский флот обогнал самые сильные флоты того времени — английский и голландский: у французов было 114 линейных кораблей, у голландцев — 102, а у англичан — всего лишь 84. Вообще же программа Кольбера предусматривала строительство 200 линейных кораблей — на это должно было пойти больше миллиона дубов; а оснастить эту армаду предполагалось 6000 орудий.

К началу XVIII века экономический кризис (вызванный Войной Аугсбургской лиги и Войной за испанское наследство) заставил резко сократить расходы на флот; и Франция потеряла свое ведущее место в рейтинге морских держав. Затем последовало Регентство, неудачная реформа Ло — и о флоте слегка подзабыли.

Кстати, Ван Бларанберы - это была целая династия. Художниками были и отец, и дед Луи-Николя, и его сын,  Анри-Жозеф Ван Бларанбер (который тоже нарисовал гавань Бреста - в 1773 году).

Кстати, Ван Бларанберы — это была целая династия. Художниками были и отец, и дед Луи-Николя, и его сын,  Анри-Жозеф Ван Бларанбер (который тоже нарисовал гавань Бреста — в 1773 году). Причем с той же точки.

До 1743 года флот играл, в основном, вспомогательную роль — и получал довольно скромное финансирование. Связано это было с принятой во время Войны за испанское наследство стратегией, которая полагалась не на действия линейного флота, а на рейдерство (или, попросту говоря, пиратство), на нарушение торговых коммуникаций противника. Поэтому в первой половине XVIII века военно-морские силы Франции состояли из довольно небольшого количества очень мощных (и, возможно, лучших в мире) линейных кораблей, предназначенных для сопровождения конвоев; и великолепных, непревзойденных фрегатов — для каперства.

Но после 1743 года Людовик XV решил опять бросить вызов Британии на морях (Голландия к этому времени уже утратила свое лидерство) и значительно увеличил финансирование флота. Были построены новые корабли — и Британия опять столкнулась с серьезным соперником. Ей удалось практически уничтожить французский флот во время Семилетней войны, но он снова был отстроен заново; прекрасно показал себя во время Войны за независимость США; и подвергал серьезному сомнению английское господство на море вплоть до Трафальгарской битвы.

Почему же Франция проиграла военно-морское состязание с Британией? Французские корабли были лучше; личный состав не уступал британскому; Франция была намного богаче Англии (даже перед самой Революцией, во время финансового и экономического кризиса, внутренний валовой продукт Франции в три с небольшим раза превышал таковой Британии — 210 миллионов ливров против 65)…

Причин было три: управление, стратегия, география.

Со времен Кольбера Франция, в отличие от Англии, не знала серьезной административной и финансовой реформы. Попытка Ло с треском провалилась. И, увы, имела ещё более серьезные последствия, чем экономический кризис — из-за впечатления от краха «Компании Миссисипи» (которая официально называлась «Западной компанией», «Compagnie d’Occident») и «Главного банка» французы отказались как от создания центрального банка, так и от выпуска бумажных денег. А это затормозило развитие финансовой системы — и экономики в целом; в сумме, французская экономика хоть и была больше английской, но оставалась менее «поворотливой», менее способной справляться с возникающими кризисами, менее способной к максимальной мобилизации ресурсов в критических обстоятельствах. А к этому прибавлялись ещё: очень далекая от совершенства налоговая система; ужасающая система таможен; совершенно безумное законодательство (огромное количество локальных привилегий и законов, 13 парламентов…); и, в конце концов, некомпетентность. Вот прекрасный пример экономии от Марии-Антуанетты, королевы Франции : как-то раз она ввела режим строгой экономии. В связи с ним она решила отказаться от богато разукрашенных платьев и носить одежду простую и естественную — в результате… казна тратит 272 000 ливров на новые, простые и естественные платья без украшений!

Но об экономических и административных проблемах «старого режима» написано предостаточно. А в чем стратегические причины неспособности Франции победить более бедную соперницу в морской гонке вооружений? Многие объясняют это принятием неправильной стратегии развития флота (речь идет о смещении акцента с линейного флота, на флот крейсерский, каперский). Правы ли они? Отчасти. Решение не было неверным, оно было единственным возможным. В каждой своей войне Франция сталкивалась с коалицией держав — и была вынуждена противостоять противникам как на море, так и на суше. Рано или поздно война (а точнее, неспособность французской администрации создать благоприятные условия для развития экономики и обеспечить достаточные поступления в казну) приводила к экономическому и финансовому кризису. И приходилось выбирать между достаточным финансированием флота и достаточным финансированием армии. Потеря флота (в битве или из-за недостаточного финансирования) не приводила к критическим последствиям. А вот неспособность армии выполнять свою задачу… в общем, ослабление армии очень быстро привело бы к полному проигрышу войны — вражеские силы смогли бы очутиться в Париже в течение нескольких недель. Из этого и исходили — деньги доставались армии, а флот уже делал что мог. А, зачастую, единственное, что он мог — это пообещать каперский патент любому, снарядившему корабль за свой счет… Для Британии же флот был достаточной защитой, и подобного французскому выбора просто не могло возникнуть.

На третью причину, географическую, мало кто обращает внимание. Дело в том, что во всей Франции было только два порта, которые имели достаточно глубокую гавань для того, чтобы в неё мог войти большой линейный корабль и, в то же время достаточно обширную для того, чтобы вместить несколько десятков таких кораблей. Это был Тулон (на Средиземном море) и изображенный на картине Брест. Британия же имела таких портов несколько десятков — и распределенных по всей береговой линии. Вроде бы пустяк — но благодаря обширной сети баз и портов английский флот имел большую стратегическую мобильность, лучшие условия для блокады французского побережья и больше убежищ (а, следовательно, и меньшие потери) на случай поражения.

Франция уступила Англии на море. Но любовь к морю и флоту у французов осталась — и, наверное, они до сих пор с горечью вспоминают, что править морями могли бы и они.

Эта запись защищена паролем. Введите пароль, чтобы посмотреть комментарии.