Учелло. «Святой Георгий с драконом»

Учелло. "Святой Георгий с драконом"Паоло ди Доно, прозванный Учелло («Птичкой»), однажды (где-то около 1470 года) нарисовал нечто странное. Картина «Святой Георгий с драконом» вдохновила множество интерпретаторов, которые объяснили её с точки зрения всех популярных направлений в психологии и психоанализе. Их пыл разжигал и образ жизни художника, который существовал затворником и — в те редкие дни, когда появлялся на улицах Флоренции — убегал сломя голову, увидев монаха. Последнее, правда, имело вполне рациональное объяснение. Настоятель некоего монастыря, в котором Учелло работал, из экономии кормил живописца одним хлебом с творогом (художникам — помимо заработка — полагались тогда харчи от заказчика). В конце концов возмущенный Учелло просто перестал ходить на работу. И стал (на всякий случай) старательно избегать абсолютно всех монахов.

Рациональное объяснение имело и его затворничество: он был увлечен наукой перспективы и очень много работал — как изучая оптику, геометрию и математику, так и разрабатывая приемы изображения перспективы в рисунке и живописи. Вазари писал: «Паоло беспрерывно находился в погоне за самыми трудными вещами в искусстве и довел таким образом до совершенства способ перспективного построения зданий по планам и по разрезам […] В итоге он столького достиг в преодолении этих трудностей, что нашел путь, способ и правила, как расставлять фигуры на плоскости, на которой они стоят, и как они, постепенно удаляясь, должны пропорционально укорачиваться и уменьшаться». Сложно недооценить труд нелюдимого художника; хотя — как и многие другие первопроходцы и первооткрыватели — он не получил за него при жизни ни почета, ни богатства.

У картины «Святой Георгий с драконом» (увы психоаналитикам от искусствоведения) тоже, как ни странно есть рациональное объяснение. Это раннехристианская легенда о Святом Георгии. Начинается она с привычного нам принесения в жертву дракону невинной девицы (с тем отличием, что в данном случае язычники приносят в жертву девицу-христианку) и появлении благородного рыцаря-спасителя. А вот дальше события развиваются для нас несколько непривычно (и привычно для современников Учелло): Святой Георгий дракона не убивает, а покоряет (способ покорения и обуздания дракона разнится от версии к версии — это может быть молитва, прикосновение освященным предметом, посохом святого, произнесение имени Господнего…). После чего спасенная девица (в сопровождении спасителя) снимает пояс, делает из него нечто вроде поводка и ведет на нем дракона к стенам родного города. Где Святой Георгий ставит ультиматум: или город принимает христианство, или он (Георгий Победоносец) науськивает дракона на языческое гнездо, ибо не жалко. Горожане, конечно, соглашаются окреститься прямо здесь и сейчас; девица счастливо воссоединяется с исправившимися родными; Георгий отправляется принимать венец мученика; о судьбе же дракона легенда умалчивает.

На ранних иконах победа Святого Георгия над драконом изображалась в виде процессии: Георгий Победоносец (пешком или на коне, чаще на коне), а за ним — девица с драконом на поводке. Но  — вот беда! — зрителям не давал покоя вопрос что же стало с драконом. Общественность посовещалась и пришла к выводу, что зло должно быть уничтожено: дракона убили. Если была возможность создать последовательность изображений, своеобразный «комикс», иллюстрирующий историю (например в «клеймах» — маленьких картинках, окружающих основное изображение на иконе) — проблем не возникало: предпоследняя картинка изображала знакомую нам процессию, а последняя — убийство реликтового животного. Но такая возможность была не всегда — часто требовалось показать всю историю лишь в одном изображении. И византийские иконописцы (а вслед за ними болгарские, сербские, древнерусские и проч.) начали размещать все ключевые события в одной картине. Таким образом начали сосуществовать бок-о-бок девица со страшным драконом, мирно прогуливающимся у неё на поводке и рыцарь, этого же дракона убивающий. Всё остальное сделала история: падение Константинополя — приток беженцев-византийцев в Италию — влияние византийского искусства на живопись раннего итальянского Возрождения (включая экспорт сюжетов). Так что Учелло просто взял традиционную византийскую икону и перерисовал её по своему, не особо вникая в смысл изображенного. Его больше интересовала перспектива.